3 октября – дата для красноярских профсоюзов ключевая. Именно в этот день ровно 30 лет назад состоялась ХIX краевая межсоюзная конференция, на которой было принято решение упразднить крайсовпроф и создать новое, демократическое объединение – Федерацию профсоюзов Красноярского края. Первым ее председателем стал Владимир Павлович Толюпа. Ему выпало возглавлять профсоюзы края на двух разных этапах – советском и после распада СССР.
В канун юбилея ФПКК мы поговорили с бывшим руководителем краевого объединения профсоюзов о том, как менялись профсоюзы и с какими вызовами столкнулись. Разговор получился и историческим, и, как говорится, на перспективу.
– Владимир Павлович, Федерация профсоюзов Красноярского края отмечает в этом году 30-летие. Ее создание пришлось на сложные времена. Как вы вспоминаете то время?
– У меня воспоминания о том периоде не парадные, гораздо больше они как о сложном, тяжелом и переломном периоде работы: мы от социализма перешли к капитализму. Со всеми вытекающими последствиями. Я часто обращаюсь в своей памяти к тем временам. Не все эти воспоминания светлые, радостные, хотя закономерные.
– Вы отметили, что те годы, а именно 90-е, были переломными в истории страны. По сути, вы оказались в эпицентре перемен. Как происходило преобразование крайсовпрофа в Федерацию профсоюзов Красноярского края?
– Преобразование происходило в условиях политического кризиса и экономической и социальной нестабильности. Действительно, мы сегодня часто говорим – лихие 90-е. Так для профсоюзов эти лихие 90-е наступили несколько раньше, чем для всех остальных.
3 октября 1990 года ХIX краевая межсоюзная конференция упразднила крайсовпроф. Все работники аппарата стали безработными по понятной причине – одномоментно новая профсоюзная структура не была создана, да и не совсем было понятно, что нужно создавать. Буквально по щелчку пальцев мы потеряли демократический централизм, то есть сверху никаких идей не поступало, директивных указаний не было, а отраслевики – учредители конференции – они на этот счет тоже никаких идей не выносили.
Помню, мы с Анатолием Логачевым, моим заместителем, день ходим, два ходим – ничего не происходит. Проходит неделя, вторая, но что-то же надо делать! Не так легко привыкнуть, что был какой-то межсоюзный орган, а теперь его нет. Конечно, было беспокойство за сотрудников аппарата. На их вопрос: “Что же будем дальше делать?”, отвечали – мы такие же безработные, как и вы. Но смех смехом, и мы начали обзванивать отраслевиков и столкнулись с такой позицией – а в чем вообще проблема? То есть отраслевые профсоюзы (не все, конечно) отсутствие объединяющей профсоюзной организации никак не задело.
Первым по-настоящему откликнулся Петр Мовнар, председатель краевой организации профсоюза лесной отрасли. Он предложил начать действовать, собрать коллектив и искать работу. Организовалось несколько активистов, которые собрали конференцию, избрали Совет, но возникла проблема – какими документами руководствоваться. Мы взяли документы учредительного съезда профсоюзов РФ – это была первая профсоюзная структура на уровне России (ныне ФНПР). Надо было помочь первичным профсоюзным организациям преодолеть зависимость от хозяйственников, то есть работодателей, а также надо было отвыкать от партийной опеки или даже, я бы сказал, отбиваться от нее. Необходимо было осваивать новые методы борьбы – митинги, демонстрации, пикеты. Раньше мы видели это только заграницей, в кино или читали про это, а теперь пришла пора самим пользоваться.
– Но прежде чем осваивать такие методы борьбы за права рабочих, были попытки взаимодействия с властью и работодателями? Насколько мне известно, при вас появилось такое понятие, как социальное партнерство, и было заключено одно из первых соглашений по регулированию социально-трудовых отношений в крае.
– Да, конечно. Мы были пионерами в заключении трехсторонних соглашений. На тот момент даже теории никакой не было. Мы чувствовали, что необходимо добиваться закона о правах профсоюзов, чтобы мы могли делать какие-то практические шаги.
Конечно, все новое пробивалось с огромным трудом, набивали шишки, давалось все не сразу. И все-таки нашей федерации удалось одной из первых в России создать трехстороннюю комиссию по регулированию социально-трудовых отношений. Очень помогло то, что у меня были хорошие отношения с Валерием Сергиенко, президентом Союза товаропроизводителей и предпринимателей Красноярского края. Он разделял наши взгляды на общественные процессы. Кроме того, на тот момент не было третьего партнера – работодателя. А союз товаропроизводителей все же был четкой структурой.
Власть также подключилась к этому делу, но не без заминок. Сначала переговоры велись с первым губернатором края Аркадием Вепревым, им подписан первый документ о создании трехсторонней комиссии. После губернатором стал Валерий Зубов. Он назначил своего зама Е.Я. Васильева куратором и координатором комиссии. Конечно, они морщились, кривились, не хотели заниматься, делали сквозь зубы. У меня даже есть подписанное как раз Васильевым письмо, и оно очень характерное. Содержание таково: “Федерация профсоюзов часто обвиняет администрацию края в слабой работе по организации социального партнерства. Но о какой работе можно вести речь, если кроме администрации края остальные субъекты этой работы не могут определить свое место и уровень ответственности. Администрация края подписывала соглашение и намерение работать с краевой федерацией, а не со всеми ее организационными структурами. Вызывает удивление и тон этого и подобных обращений, не говоря уже о том, что подобные заявления никак не согласуются с трехсторонним соглашением. Прошу вас организовать работу профсоюзов с администрацией края только через краевую федерацию”.
То есть, как видите, командно-административный стиль. Почему он так возмутился? Дело в том, что крайкомы в состав комиссии входили, но не было координирующего, объединяющего органа. Они каждый обращались по своим вопросам отдельно. Видимо, это усложняло работу власти.
Кстати, можно сказать, что все крайкомы вошли в состав ФПКК, некоторые колебались еще какое-то время, сомневались. Попыток выхода не было, но трения были. По взносам были споры. Я регулярно общался с отраслевиками, налаживал диалог, снимал какие-то возможные спорные явления, и заместители тоже. Мы понимали, что это они нас породили, и мы должны быть полезными. Тогда только они будут поддерживать нас.
Кстати, в числе первых мы также смогли учредить свою, профсоюзную газету. Наверное, мы были даже первые в России. Первым редактором пригласили Александра Паращука, а газета назывались “Красноярские профсоюзы”. Первый номер выпустили в 1989 году.
– С какими еще сложностями столкнулись на момент создания профобъединения?
– Столкнулись, я бы сказал не просто со сложностями, а с трагическими событиями. Во-первых, появился ГКЧП. И перед профсоюзами встала проблема: как быть? Что это такое? Поддерживать или бороться? Я консультировался со многими по этому вопросу. В конце концов, пришли к выводу написать телеграмму. Процитирую ее содержание: “Выражая мнение большинства членов профсоюзов Красноярского края, осуждаем незаконный путь прихода к власти ГКЧП. Поддерживаем усилия руководства РСФСР по восстановлению демократии. Мы за наведение в стране порядка, дисциплины и организованности, но конституционными методами. Считаем необходимым немедленный созыв чрезвычайного съезда народных депутатов СССР”.
Был еще один тяжелый момент, а именно создание закона о профсоюзах. Московское профсоюзное руководство добилось встречи с президентом Борисом Ельциным. Мы съехались все в Москву и встретились в здании верховного Совета. Наше руководство говорит: мы недовольны тем, что игнорируется роль профсоюзов на всех уровнях, что Егор Гайдар высказался о том, что никакому государству не интересны сильные профсоюзы. Попросили поддержки у Ельцина, сказали, что необходим закон о профсоюзах. Он закрутил головой со словами: у нас власть есть и власть тоже за то, чтобы у людей были социальные гарантии и т.д. Со стороны профсоюзных активистов естественно были возмущения. Короче говоря, разговор не получился. Было видно, что Ельцин вообще не понимал что такое профсоюзы и в чем их роль.
Был еще один, я бы сказал, страшный сюжет. Спустя некоторое время после этих событий, однажды ночью мне позвонил Игорь Клочков, председатель ФНПР, и сказал, что хотят запретить завтра профсоюзы. За этим последует арест профсоюзных денег. А у профсоюзов было два бюджета – соцстрах и профсоюзные взносы. Сложно передать словами, что я чувствовал в тот момент. Но закончилось все благополучно.
А закон о профсоюзах позже, конечно, появился, но не такой как мы хотели.
– Продолжая тему соцпартнерства, отмечу, что профсоюзы и сегодня являются активными участниками диалога в формате “власть – профсоюзы – работодатель”. На ваш взгляд, от чего зависит успешность (для профсоюзов, конечно) переговоров в таком формате?
– Прежде всего, от компетентности профработников и их настырности. А еще важна поддержка рядовых членов профсоюза, их массовость. Каждое требование должно быть подкреплено массовостью, чтобы у социальных партнеров было четкое представление о том, что у профсоюзов за спиной не одна тысяча единомышленников. Потому что когда у профсоюза есть требования и они подкреплены массовыми акциями, то будет и результат. Когда же мы пишем, просим или говорим тихо, тогда и ответ соответствующий.
– Кто из профсоюзных лидеров на ваш взгляд внес ощутимый вклад в первые годы становления ФПКК?
– Я бы отметил председателя профсоюза жизнеобеспечения Александра Догадаева, председателя профсоюза образования Валентину Горелкину, выше отмечал Мовнара. На самом деле все крайкомы, их представители внесли вклад.
Это был очень непростой процесс. Были трения, споры. Какой-то инициативы с Москвы по отношению к регионам тоже не было. Не было толком сформировано отраслевых ЦК. Предоставлены мы были сами себе.
Хочу сказать, что мне выпало председательствовать в переломный период, и задачей было спастись от разрушения и попытаться приспособиться к новым условиям. У Юрия Тарасова, следующего председателя, была задача дорабатывать направления. У Олега Исянова, действующего председателя, наверняка задача работать в новых условиях интернетизации, компьютеризации, применять новые методы и формы работы в сложившейся социально-экономической ситуации.
– Какие функции профсоюзы края приобрели, а какие “потеряли” в результате? С чем вы не согласны до сих пор?
– В основном, конечно, профсоюзы потеряли. Раньше они были вписаны в систему государства. Профсоюзы занимались и здравоохранением, и социальной политикой, и культурой, и спортом, и охраной труда. И это было обеспечено солидными ресурсами – зданиями, спортивными комплексами и т.д. – и достойно управлялось. Действовали все эти институты по утвержденным законам. А потом раз – и все. Приходилось искать, приспосабливаться. Приобрели мы свободу, раскованность, партийный пригляд ушел, стали более самостоятельными.
Я не согласен с очень многим. Например, с тем, что профсоюзы полностью лишились соцстраха. Эти средства стоило разделить: пенсионные начисления, да, стоило отдать Пенсионному фонду, а что касается социального страхования – это стоило оставить. Профсоюзы близко работают с людьми, напрямую знают, кто достоен каких выплат. Безусловно, эти моменты обсуждались на государственном уровне. Однако государству не хотелось терять такой отлаженный механизм. И еще один важный момент – инспекция труда – этот институт также должен быть закреплен за профсоюзами. Имея влияние в сфере охраны труда, профсоюзы тем самым имеют огромное влияние на хозяйственника, работодателя. Это поддержка профсоюзному активу и это мотивация для работников.
– Владимир Павлович, теперь хочу спросить про коллективные действия профсоюзов. Если проанализировать последние цифры о количестве участников в уличных акциях профсоюзов, то их никак нельзя назвать многочисленными. Вспомнить хотя бы митинги, организованные ФПКК в 2018 году в преддверии скандальной “пенсионной реформы”, тогда на два митинга собралось около двух тысяч человек, в более чем миллионном Красноярске… Хотя, казалось бы, повод острый как никогда. На ваш взгляд, почему мало людей сегодня готовы выходить на улицы?
– Думаю, дело тут в том, что люди в основном откликаются только на какие-то общие, массовые, известные всем проблемы, чаще это мы видим, когда вопрос касается политических тем. Что касается социально-экономических проблем, то они как будто стали разномастными, отличаются в разных отраслях, на разных предприятиях – и по заработной плате, и по условиям труда, и по гарантиям. Есть отрасли более благополучные, есть менее. Как их вывести всех разом, когда у всех разная ситуация и разное настроение?
Помню, самую крупную акцию, организованную ФПКК. Тогда вышли более 30 тысяч. Люди не помещались на проезжей части в центре Красноярска. А причина выхода – невыплата заработных плат и пенсий. Это был тяжелый момент. Люди обеднели – и вышли. Хотя у нас методы и формы подготовки не отличались от предыдущих акций, митингов, шествий.
Что касается проведенной пенсионной реформы, то я считаю, что этот вопрос взбудоражен прессой и либералами. То, что правительство реформу смягчило постепенным переходом на новые, так скажем, рельсы, значительно сняло остроту. Тезис о том, что люди не доживают до 65 лет, уже не играет такой роли, как это было несколько лет тому назад. У нас средняя продолжительность жизни увеличивается, и условия жизни стали получше. К тому же повышение пенсионного возраста коснулось не всех, я бы сказал небольшого количества людей. Но это тоже спорный вопрос.
– Можно ли сказать, что люди раньше были более активными в том, что касалось общественной жизни, социального благополучия?
– Были другие времена, на многие акции люди выходили по инерции, по привычке, вспомним хотя бы Первомай. А пенсионная реформа касается не всех, да, может быть, детей, внуков, но кого-то лично она не сильно задела.
Возвращаясь к предыдущему вопросу, скажу, среди организаторов всех коллективных акций бывают разные люди, разные организации. Есть ведь и альтернативные профсоюзы. С ними у нас разные взгляды на многие вещи. Мы агитируем за одно, они за другое. Чтобы вывести больше людей, надо, наверное, состыковывать свои идеи с их идеями. И это сложный вопрос, даже практически неразрешимый.
Долгое время мы выходили на улицы с другими партиями, например, с коммунистами. Так они гнули свою линию. Был случай: массовая акция, мы идем все вместе, они остановились перед зданием администрации и вынесли восемь гробов. Отвечать пришлось профсоюзам как организаторам. Нас губернатор Зубов пригласил к себе на следующий день, а потом затаил обиду и именно на нас.
– За 16 лет работы профсоюзным руководителем, какими результатами вы по-настоящему гордитесь?
– Мне, конечно, приятно, что профсоюзы края были на передовых позициях у российских профсоюзов. Социальное партнерство, первая газета, мы сделали большой вклад в материально-техническую базу физкультуры и спорта, культуры, оздоровительных учреждений – санаториев, профилакториев. Многие были построены на профсоюзные деньги. Участвовали мы и в создании городских объектов. Например, на строительство красноярского БКЗ профсоюзы выделили 3,5 млн рублей. Стадион “Локомотив” обзавелся таблом тоже благодаря профсоюзным вложениям.
– Что, по вашему мнению, делает (или сможет сделать) профсоюзы сильными?
– Думаю, очень многое для профсоюзов зависит от двух составляющих. Во-первых, важна массовость. Чем больше, тем лучше. Сколько профсоюзы существуют и сколько бы еще не просуществовали – борьба за массовость была и будет всегда. Во-вторых – квалификация профлидеров, их умелость, опыт, знания, готовность пострадать за общее дело.
– Владимир Павлович, в преддверии юбилейной даты несколько слов пожеланий ФПКК…
– Пожелание у меня только одно: руководству и Совету ФПКК – ежедневно работать на пользу профсоюзному активу. Если люди, работники, будут чувствовать пользу от профсоюзных структур, действия профсоюзов обязательно станут результативнее.
Подготовила к публикации Анна ПАВЛОВА